Фрида Бауэр

По каналу «Культура» передают концерт великого скрипача. Вот он выходит на сцену, поворачивается в зал, лёгкими пальцами трогает струны, проверяя строй своей скрипки. Во весь экран появляются титры: «Давид Ойстрах играет Шуберта». Камера приближается к его лицу, сосредоточенному, умному и спокойному. Проходит ещё секунда и начинается музыка. И с первых же нот понятно, что оторваться уже не получится – это как с хорошим кино, когда тебя захватывают первые же кадры, первые звуки, и ты в капкане.

Так, стоп. Как же так? Можно ещё раз сначала?
Музыка уже звучит, Шуберт уже взял за грудки, а скрипач ещё смычок не успел поднять…
Ах, ну да, теперь всё ясно. Просто всё началось со вступления рояля, пока скрипка молчала. А можно посмотреть на пианиста? Как назло, оператор уставился на скрипача и упрямо не замечает второго персонажа на сцене. Я всматриваюсь, жду, и вот наконец камера поворачивается в сторону сидящей за фортепиано невысокой женщины, строгой, собранной, и руки у неё… Посмотрите на её руки – маленькие, уверенные, ни одного лишнего движения, всё настолько мастерски выверено! Да, пианистка под стать солисту!

Но если имя народного артиста Давида Ойстраха на слуху у всех, кто хоть что-то смыслит в музыке, то имя его постоянной партнёрши по сцене вспомнит, увы, далеко не каждый.
Вот поэтому я и хочу рассказать вам о ней.
Её звали Фрида Бауэр. Она родилась в Киеве в 1919 году, а в 37-м восемнадцатилетней девушкой приехала в Москву поступать в консерваторию. Она очень хотела попасть в класс профессора Константина Игумнова – это была её мечта. Игумнов в своё время учился и тесно общался с Рахманиновым и Скрябиным, бывал у Льва Толстого и играл ему, по-соседски был дружен с Михаилом Нестеровым, а ещё он был великим педагогом: его ученики завоёвывали мировые сцены – это в 1920-30-х годах! Ученик Игумнова Лев Оборин выиграл Шопеновский конкурс в Варшаве, другой игумновец Яков Флиер победил на конкурсе в Вене, опередив самого Гилельса! И это в те времена, когда международных конкурсов во всём мире были единицы и каждый из них - на вес золота, а за границу из СССР вообще очень редко кто выезжал.
Попасть к Игумнову было сложно, уровень его класса был запредельно высок, к тому же он не очень любил заниматься с девушками (но если уж девушки в его классе появлялись, то это были звёзды – Мария Гринберг, Розочка Тамаркина, Бэлла Давидович…) Фриду Бауэр Игумнов в класс принял сразу. Чем-то она его убедила.
У каждого из воспитанников Игумнова было своё лицо, своя индивидуальность, которую профессор помогал им раскрыть. Пожалуй, этому стоит посвятить отдельный рассказ, а пока мне хочется больше поговорить о Фриде. Её «коньком» была чуткость, способность играть в ансамбле, она это любила и у неё это здорово получалось. Знаете, бывают такие блестящие солисты, которые сверкают на сцене в одиночку, но бессильны в ансамблевой музыке, где приходится подстраиваться под других. Быть ансамблистом – особый талант, и обладатели такого таланта в музыкальном мире ценятся на вес золота. Фрида как раз и была таким золотом. Ещё в студенческие годы её постоянно звали играть в дуэтах, трио, без неё не мог обойтись ни один студенческий концерт.
Но вот началась война, всех разбросало в разные стороны. Кто-то ушёл на фронт, кто-то попал в эвакуацию. Фрида Бауэр уезжает в Оренбург, продолжает и там заниматься музыкой. В Оренбург эвакуируется Ленинградский малый оперный театр (это тот, что сейчас Михайловский), Бауэр устраивается туда концертмейстером, много работает, у неё уже солидный опыт, большой репертуар. А ей – всего двадцать с небольшим!
Интересно, что в это время в Оренбурге живёт и работает семейство Ростроповичей. Бауэр с ними знакома, они как-то сотрудничают по разным музыкальным делам, но пока никто из них не подозревает, что судьбы младшего Ростроповича, Славы (который пока ещё подросток) и Фриды Бауэр ещё пересекутся. После войны Слава поступит в консерваторию, Фрида будет там его концертмейстером, их ждут гастроли, концерты, поездки, победа на конкурсе в Праге, и Ростропович будет всегда вспоминать свою первую пианистку – «дорогую Фируню, сподвижницу юности».

Но прежде чем Фрида станет работать в консерватории, пройдёт ещё несколько тяжёлых военных лет. В 1943 году она возвращается в Москву и, не зная усталости, работает в военных бригадах. В её архиве есть маленький документ – удостоверение ветерана войны. Бесценное свидетельство её работы в то время.

Но вот начинается работа в консерватории. Фриду приглашают к сотрудничеству выдающиеся профессора – скрипач Абрам Ильич Ямпольский и виолончелист Семён Матвеевич Козолупов, а это были звёзды! Концертмейстера им надо было только самого лучшего, самого талантливого. Они позвали Фриду, и не просчитались!
Фрида Бауэр становится концертмейстером целого созвездия замечательных молодых музыкантов: Юлиан Ситковецкий, Валентин Фейгин, Даниил Шафран, Наталья Шаховская, Мстислав Ростропович (можно продолжать и продолжать). И всё это при том, что у неё уже появилось двое сыновей – но музыка не ждёт.

Год за годом множество концертов, поездок, Фрида Иосифовна приобретает всё новых партнёров, новый опыт, впечатления, набирает высоту – а судьба уже прочертила ей дорогу к главному творческому событию в её жизни. К встрече с Ойстрахом.
Он услышал её в 1957 году, когда она участвовала в каком-то музыкальном фестивале. Как гласит предание, Ойстрах в тот день сказал: «Если бы она была мужчиной, я играл бы с ней». Судьба лишь лукаво улыбнулась на это: Ойстрах и Бауэр вскоре начали концертировать вместе.
Вот рассказ самой Фриды Иосифовны о том, как это было:
- Видит бог, стать мужчиной мне было не дано. Не потому ли я так дрожала в ожидании первой репетиции с Давидом Федоровичем? В программу входила между прочим Крейцерова соната Бетховена, которую я никогда ранее не играла. За какие-то два-три часа Ойстрах сумел, благодаря огромному своему такту и редкому педагогическому мастерству, дать мне понять всё, что требовалось от меня в Крейцеровой, да и во всей программе. Мои сомнения («Зачем я согласилась играть с таким громадным артистом?») тотчас же рассеялись. Я получила заряд для самостоятельной работы почти на полтора месяца. Концерт в Копенгагене прошел с большим успехом, очень спокойно, гладко, уверенно, а после него нас спрашивали: «Сколько времени вы играете вместе?»
Давид Федорович был доволен, очень меня хвалил, не понимая лишь одного, что «виноват» в успехе своего нового концертмейстера был главным образом он сам. Так случалось и бесчисленное количество раз впоследствии. Я могла сильно волноваться перед каким-нибудь ответственным выступлением – а у Ойстраха неответственных концертов не бывало, ибо он относился ко всякому клубному вечеру с такой же ответственностью как к violinabend в Большом зале консерватории, но стоило мне выйти на сцену и услышать неповторимое серебристое звучание скрипки Давида Федоровича, как не оставалось места ничему, кроме музыки».
С этого дня они играли вместе – Ойстрах и Бауэр. Что бы мы ни слушали в исполнении их дуэта, Бетховена или Дебюсси, Брамса или Прокофьева, мы всегда слышим идеальный ансамбль, идеальный баланс мыслей, звуков, интонаций. Так чувствовать друг друга, так сливаться в музыкальном потоке – огромная редкость, даже когда играют самые большие артисты.
Есть видеозапись, где они играют Мессиана. Это не совсем ещё авангард, это Мессиан ранний, почти романтический, но всё же это уже язык ХХ века, с выходами в экспрессионизм, и как же убедительны в этом уже «почти авангарде» два этих абсолютных «классика», привыкших задавать уровень именно в традиционном, классическом репертуаре! А для них никаких репертуарных границ не существовало, они это доказали на все сто.

Их дуэт просуществовал 14 лет – с той первой Крейцеровой сонаты в Копенгагене в 1960-м до кончины Ойстраха в 74-м. Они объехали весь мир, везде триумф, овации, блестящие рецензии. Афиши, дипломы, автографы, приёмы во дворцах…
Я не буду долго и скрупулёзно перечислять все восторженные отзывы от самых высоких персон мира сего. Некоторые рецензенты, вопреки обыкновению, больше писали в своих отзывах не столько о великом солисте Ойстрахе, а о «золотоволосом чуде за роялем» - его пианистке, Фриде Бауэр…
Знаков признания таланта и мастерства было действительно очень много, давайте взглянем на некоторые из них…

Это фото Константин Николаевич Игумнов подарил своей выпускнице Фриде Бауэр в год её окончания консерватории. Он вывел на паспарту начало 31-й сонаты Бетховена – её выпускную работу – и надписал: «Фире Бауэр в память блестящего окончания консерватории с пожеланием дальнейшего развития её дарования от искренне расположенного к ней учителя. К. Игумнов, Москва, 29 июля 1944 года».

…Когда всемирно известный скрипач Исаак Стерн в последний раз приехал с гастролями в Москву, Фрида Иосифовна зашла за кулисы поблагодарить своего коллегу и давнего друга, а он перебил её поздравления и сказал: «А ты знаешь, Фрида, Горовиц ведь до конца жизни вспоминал, как ты играла»… Фрида Бауэр прожила большую жизнь – 97 лет. Пока позволяли силы, она продолжала работать, а последние годы провела в окружении большой музыкальной семьи, горячо любящей, талантливой и прекрасной. - Какой она была мамой, бабушкой, свекровью? - спросила я, - строгой, доброй, ласковой? И услышала в ответ: всё вместе, и доброй, и строгой, а самое главное – она до последних дней была предана музыке, роялю, своим концертам, ведь это была её жизнь.